Свое сердце разжигаю льдом
и лечу, как раньше, по асфальту кораблем,
в студии молюсь, как сумасшедший еретик,
достаю оружие и заряжаю стих.

Снова кулаками мне пожмут мою ладонь,
но зло не тушит зло, как огонь — огонь.
А значит, отдаю последний мой патрон
и по врагам изо всей силы бью…

С каждым моим шагом умирает Каин
и я понимаю, что такое — быть счастливым…
Ухожу от шаха слыша мат моих окраин,
где вырастает и смелеет зло под пивом…

Распускает руки, делает глупее
и плечами задевает недовольных,
переделывает пьяных королей в лакеев…
И идет шатаясь прямиком на войны…

Зло назло — подымет — кулаки и свисты
и с экранов вылетит на волю, воя
назовет себя (навязанным) патриотизмом,
що почасвя і закінчився лише на мові…

Освятит водою и прижмет законом
и пойдет по границам, по знакомым,
а потом поделит наспех нас подробно,
надевая маску и покажется добром нам…

И мы будем слепо подставляться палке,
добровольно сами тихо побредем по полкам…
Это впитывали досыта со школьной парты,
мы щенки забыли, что на самом деле — волки…

А невидимое зло, — тут среди сует,
опьяняет как вино, бьет и целует,
а потом поет нам колыбельные среди улиц,
и день за окнами стоит, но мы все уснули!

А ты бей, коль не повезло
и плевать, что в руке сломано весло,
а под лодкой асфальт, да и лодки то нет,
но в карманах осталось последнее — зло…

Плюемся кровью,
выбрасываем злобу тут и сами ловим,
но огонь потушится только водою,
как и зло потушиться только тобою.

Свое сердце разжигаю льдом
и лечу, как раньше, по асфальту кораблем,
в студии молюсь, как сумасшедший еретик,
достаю оружие и заряжаю стих.

Снова кулаками мне пожмут мою ладонь,
но зло не тушит зло, как огонь — огонь.
А значит, отдаю последний мой патрон
и по врагам изо всей силы бью…
И да, — время лечит,
но вряд ли переделывает кровь на кетчуп,
и в этой темноте Бога не увидишь,
сколько не было бы продано у храма свечек…

Но… Но терпи не сетуй!
Побольше делай дело и поменьше советуй, —
говорит мне отражение, которое я вижу в этом зеркале,
но все таки едва ли это я…

А кто я все же? Затерянная точка под нелепой кожей...
Которая говорит: давайте зло «низложем»,
прекрасно понимая, что это невозможно…

Да… Все кружит ворон
и смотрит на меня как будто бы с укором…
Делай добро со зла, потому что больше не из чего делать его, —
пишет Уоррен.

Но опять на старте, —
списанный, отбитый, сумасшедший сталкер…
В этой затерянной бетонной свалке,
иду туда, куда меня не звал ты…

Но, словом, меч мой сломан
и наплевать, что мир выходит с ломом,
как не терпи меня, не повезло вам,
ведь я назло вам, принес не зло вам…

Свое сердце разжигаю льдом
и лечу, как раньше, по асфальту кораблем,
в студии молюсь, как сумасшедший еретик,
достаю оружие и заряжаю стих.

Снова кулаками мне пожмут мою ладонь,
но зло не тушит зло, как огонь — огонь.
А значит, отдаю последний мой патрон
и по врагам изо всей силы бью… Добром.